Если я скажу, что социальные медиа обеспечили победу на выборах Дональда Трампа, вам в голову сразу придёт история с фейковыми новостями на фейсбуке. Но даже если фейсбук починит алгоритмы, которые делают такие новости популярными, это не решит проблему: социальные сети демонстрируют огромное господство телевидения над другими медиа.

Я предупреждал об этом ещё в ноябре 2014, когда освободился после 6 лет заключения в Тегеране, которые я отбыл за социальный активизм в сети. До того, как я попал в тюрьму, часто писал в том, что сейчас называю Открытой сетью: тогда это была децентрализованная, построенная на тексте и гиперссылках сеть с богатым бекграундом. Она помогала развиваться разным мнениям и была связана с миром книг.

Затем на шесть лет я ушёл в оффлайн, а когда покинул тюрьму и вернулся в сеть, то столкнулся с дивным новым миром. Фейсбук и твиттер заменили блоггинг и сделали интернет похожим на ТВ: централизованным и основанным на картинках, с контентом, встроенным в изображения, без ссылок.

Как и ТВ, интернет теперь всё больше развлекает нас, и усиливает наши существующие убеждения и привычки даже больше чем телевидение. Он заставляет нас больше чувствовать чем думать и больше успокаивает, чем бросает вызов. В результате получается очень фрагментированное общество, движимое эмоциями и чересчур радикальное из-за отсутствия обратной связи и вызова извне. Вот почему Оксфордский словарь обозначил «постправду» (post-truth — прим.перев.) как слово 2016 года: понятие означает «обстоятельства, в которых объективные факты менее влияют на формирование общественного мнения, чем эмоции или личные убеждения».

Нейл Постман частично предвидел это в своей книге 1985 года «Развлекаемся до смерти: публичный дискурс в эпоху шоубизнеса». Медиаучёный из Университета Нью-Йорка увидел тогда, как телевидение трансформировало публичный дискурс в обмен легкомысленными эмоциями, которые ошибочно принимаются социологами за мнения. Одним из самых пугающих последствий этого перехода, писал Постман, является то, что телевидение по сути все новости превращает в дезинформацию. «Дезинформация — не значит ложная информация. Это означает информацию, вводящую в заблуждение, информацию неуместную, ненужную, фрагментированную или поверхностную, которая создаёт иллюзию знания чего-то, что на самом деле уводит от познания… проблема не в том, что телевидение предоставляет нам развлекательную информацию, но в том, что вся информация является развлекательной». И Постман доказывает, что когда новости подаются в форме развлечения, они неизбежно теряют свою функцию для здоровой демократии. «Я говорю, что существует проблема гораздо более серьёзная, чем то, что мы лишены достоверной информации, я говорю о том, что мы теряем понятие того, что значит быть хорошо информированным. Невежество всегда исправимо. Но что мы будем делать, если будем принимать невежество за знание?».

Проблема современного интернета, в меньшей степени сегодня наполненного текстом и гипертекстом (текстом со ссылками), не только в том, что он распространяет многие болезненные привычки ТВ, но также создаёт и новые. Разница между традиционным телевидением и формой ТВ, которая перевоплотилась в социальных медиа, в том, что последняя является персонализированной средой. Традиционное телевидение по-прежнему влечёт за собой некоторую степень удивления. То, что вы видите в новостях, до сих пор отобрано человеческими кураторами, и, хотя этот продукт делается с целью быть увлекательным, так как является дорогой продукцией, он до сих пор бросает вызов некоторым нашим мнениям (то есть эмоциям).

В отличие от ТВ, социальные медиа используют алгоритмы, чтобы максимизировать комфортное состояние пользователя, так как вся бизнес-модель построена на том, чтобы максимизировать время, которое пользователи тратят внутри них. Кто бы хотел зависать всё время в месте, где всё кажется негативным, средним и разочаровывающим? Результатом является распространение прежде всего эмоций, радикализация этих эмоций и фрагментированное общество. Это гораздо более опасно для идеи демократии, основанной на понятии информированного участия.

Что же теперь делать? Конечно, объяснение взлёта Трампа нельзя свести только к аргументу технологий и медиа. Феномен уходит корнями глубже, медиа или технологии не могут создавать, они могут отвлечь и нарушить. Без роста неравенства, сокращения среднего класса и рабочих мест под угрозой глобализации и прочего – не было бы никакого Трампа, Берлускони и Брексита. Но мы должны перестать думать, что любое развитие технологий является естественным, неизбежным и в целом хорошим. С одной стороны, нам нужно больше текста, чем видео, чтобы оставаться рациональными животными. Книгопечатание, как описывает Постман, по своей сути способно связывать гораздо более сложные сообщения, которые провоцируют мышление. Это означает, что мы должны писать и читать больше, чаще, и смотреть меньше ТВ и видео — и тратить меньше времени в фейсбуке, инстаграме и ютубе.

Если мы не сможем сопротивляться, и если алгоритмы не будут предоставлять нам различные или оппозиционные мнения, мы должны активно пытаться противостоять им. Мы можем фолловить людей и страницы, которые не предлагаются нам по ключевым словам. Мы также можем обманывать их алгоритмы, лайкая то, что нам не нравится, так что они будут предлагать нам более разнообразный новостной поток. Мы можем пытаться заставить социальные медиа раскрыть некоторые аспекты их алгоритмов, сделать их настраиваемыми, и позволить нам реагировать на посты с помощью наших мозгов, а не сердец: нам нужны кнопки «согласен/не согласен» или «можно доверять/подозрительно» вместо «нравится/не нравится».

Наши привычки и наши эмоции убивают нас и нашу планету. Давайте противостоять их убийственной привлекательности.

Хусейн Деракшан — иранско-канадский автор, медиа аналитик и художник-акционист, который живёт в Тегеране.